Хабаровск
Перед советскими историками давно уже встала важная задача как можно полнее и точнее воссоздать яркую историю русских географических открытий на Дальнем Востоке в XVIII-XX веках». Особую актуальность эта тема приобрела во второй половине XX в.» когда значительно усилился интерес у советской общественности к истории освоения русскими восточных районов нашей страны в связи с развернувшимся там не бывало интенсивным строительством многих крупных предприятий, в том числе "стройки века" - Байкало-Амурской магистрали. Вместе о тем, из-за резко обострившейся на востоке международной обстановки некоторые зарубежные фальсификаторы истории стали умышленно искажать историю русского Дальнего Востока и особенно историю его открытия. Нередко опровергать эти фальсификации брались лица, не имевшие должной квалификации, из-за чего в печати иногда допускались те или иные ошибки или неточности» Некоторые же проблемы и вопросы оставались еще вообще нерешенными. Поэтому и возникла необходимость дальнейшего углубленного изучения данной тематики, имеющей большое научное и политическое значение.
Кто проложил путь на Северо-Восток? Переход казачьего отряда во главе с Ермаком через Уральские горы положил начало активной, целенаправленной колонизации русскими людьми восточных территорий. Преодолев тысячи километров сибирской тайги, русские землепроходцы достигли реки Лены. На ее берегу енисейский казачий сотник Петр Бекетов в 1632 году построил Ленский острог, позже названный Якутском.
Впоследствии Якутск превратился в опорную базу организации русских экспедиций в дальневосточном регионе и центр распространения русского влияния на Северо-Востоке. Сюда стекался ясак с огромных пространств, сюда же потянулись торговцы, бывалые сибирские промышленники, вольные люди. В 1638 г. Якутск стал официальным административным центром Восточно-Сибирского воеводства.
Обосновавшись в Якутске, русские землепроходцы получили возможность продолжить исследование юга и севера Дальнего Востока. В этом было крайне заинтересовано государство. Во-первых, потому что колонизация неизвестных территорий могла пополнить русскую казну за счет использования природных богатств и обложения присоединенных народов ясаком.
Во-вторых, перед Россией открывалась перспектива выхода к морю и превращения в морскую державу. И, в-третьих, возникла острая необходимость обнаружить земли, удобные для землепашества и разведения скота. Завозимое из европейской части России продовольствие было крайне дорого, а обозы с ним проходили огромные пространства. Именно эта задача приобретала в тех условиях особую актуальность.
Каким же образом решались эти задачи и кто те люди, чьи подвиги и судьбы вписали яркую страницу не только в историю Российского государства, но и мировую?
Рамки учебного пособия не позволяют представить полную картину великих географических открытий в дальневосточном регионе. Остановимся на главных событиях, раскрывающих процесс открытия и освоения новых земель. Расширить кругозор и углубить знания по изучаемой проблеме можно за счет изучения рекомендуемой литературы.
Итак, мы остановились на событии исторического значения: обосновании русских землепроходцев на реке Лене. Вслед за Ленским острогом стали появляться другие укрепления: в 1635 г. - Олекминский острог, в 1638 г. - Верхне-Ленское зимовье, в 1643 г. - Средне-Колымское. В 30-40-е гг. землепроходцы узнали от местных жителей о существовании Камчатки. В середине ХVII в. продвижение до Якутии осуществлялось двумя путями: сначала по реке Ангаре плыли до оз. Байкал, а затем следовали по р. Илим до Лены и далее. Открытие пути из Восточной Сибири в Якутию позволило землепроходцам выйти на лодках к устью рек, впадающих в Ледовитый океан. Каждую весну из Якутска отправлялись партии промышленных людей, ватаги казаков.
Предводители отрядов и экспедиций получали от якутского воеводы специальные наказы о сборе сведений о местных народах, их численности, хозяйственной деятельности, обычаях. Особое значение придавалось поиску серебряной руды.
В начале мая 1638 г. отряд томских казаков во главе с Дмитрием Копыловым впервые встретился с пришедшими на реку аборигенами - эвенами Охотского побережья. От них он узнал о наиболее удобном пути с Алдана к Охотскому морю. В конце июля копыловцы в ста километрах от устья реки Мани поставили острог Бутальский. При дальнейшем общении с аборигенами они получили сведения о существовании на юге большой реки “Чиркол” (измененное от “Шилкар”), в низовьях которой в “земле танков” (нанайцев) имеется “серебряная гора”. Это были самые ранние сведения о Приамурье. Позднее русские узнали, что “Чирколу” называют также “Омур” или “Момур”. Так возникло название реки “Амур”, получившее широкую известность во всем мире в конце ХVII в.
На поиск горы Д. Копылов в 1639 г. послал своего помощника Ивана Москвитина.
Используя эвенов и эвенков в качестве проводников, он должен был дойти до моря, построить там морские суда и на них идти к цели. Небольшой отряд (около 30 чел.) перешел через хребет Джугджур и оказался на реке Улье, по которой спустился к побережью Охотского моря. В устье реки Ульи казаки срубили первое на Дальнем Востоке и берегах Тихого океана Усть-Ильинское зимовье и приступили к сбору ясака с местного населения. Так началось присоединение к России земель и народов этого региона. Москвитинцам пришлось преодолевать множество препятствий и неурядиц.
Суровый климат, не всегда доброжелательное отношение со стороны аборигенов, нехватка продовольствия и др. побуждали их к поиску возможностей для выживания.
Угроза голода вывела отряд к богатой рыбой реке Охоте, куда они попали в октябре 1639 г. и где впоследствии был заложен Охотский острог.
По мере продвижения москвитинцы получали все больше сообщений о богатых землях на юге в долине реки “Момур”. Более того, эвены рассказывали также, что большая река впадала в море, а в ее устье проживали нивхи. Людей, обитавших выше по течению, они называли “конными людьми”. Как выяснилось позже такое название было дано дючерам и даурам, у которых было развито коневодство. Самым важным сведением было то, что эти народы умели выращивать хлеб, имели скот и домашнюю птицу, а также добывали в горах серебряную руду. Именно эти обстоятельства оказались наиболее привлекательными для дальнейшего продвижения землепроходцев, задумавших в 1641 г. плыть морем на двух построенных ими кочах к устью Амура. Это было крайне опасное путешествие без вожа (проводника), который накануне сбежал. Судя по всему на Амуре Москвитину побывать не удалось. Зато участники морского похода первыми из русских побывали на р. Уде, открыли нынешние Шантарские острова и дошли до “островов Гилятской орды”. Что касается последних островов, то они находились в непосредственной близости от устья Амура. За самым крупным из них в ХVII в. закрепилось москвитинское название “Гилятский”, или “Гилят”, а с 40-х гг. ХVII в. в России стал употребляться топоним Сахалин. Отечественные исследователи утверждают, что москвитинцы открыли Сахалин за три года до появления у его берегов голландской экспедиции де Фриза (1643 г.).
В 1641 г. Москвитин тем же путем вернулся в Якутск. Должных почестей героям-землепроходцам оказано не было. Якутский воевода П.П. Головин проявил живой интерес к донесению И Москвитина, попутно отобрав у его казаков весь собранный ими ясак. Не остались в долгу и москвитинцы. Вынашивая мысль об организации нового похода, они предпочли скрыть от воеводы часть сведений о морском пути к устью Амура и умолчать об “островах гилятской орды”.
Таким образом, вклад отряда И. Москвитина в открытие и изучение дальневосточного региона имеет неоценимое значение. Они первыми из русских не только оказались на Дальнем Востоке, но и положили начало русскому тихоокеанскому мореходству, способствовав тем самым превращению России в морскую державу. Рискуя жизнью, проявляя героизм, мужество и незаурядные дипломатические способности, москвитинцы по крупицам собирали сведения о неведомом ранее крае, его людях и богатствах.
Положительные стороны подвига И. Москвитина и его отряда не снимали с повестки дня актуальности важнейшей в то время для Якутского воеводства задачи: поиска удобных для земледелия районов. Решение этой задачи было связано с новыми именами и событиями. В 1643 г. в Якутске было решено организовать экспедицию для обстоятельного изучения далекого края. Возглавил экспедицию письменный голова Василий Данилович Поярков.
Отряд Пояркова был внушительным по численности - 133 человека служилых, вольнонаемных (“охочих”), переводчиков (“толмачей”) и даже кузнец. В наказе Пояркову была поставлена конкретная задача: “Воевода Петр Головин велел идти из Якутского острогу для государевого ясачного сбору и для прииску вновь неясашных людей и для серебряной и свинцовой руды и хлеба”. Задача, как видим, была многогранной. Предстояло по ходу пути и территории превращать в достояние России, и осуществлять поиск нужных государству ископаемых, а заодно выведать местонахождение хлебной землицы.
Путь В. Пояркова проходил вверх по р. Лене, затем по Алдану до отрогов Станового хребта. Преодолев Становой хребет, землепроходцы попали в бассейн р. Амур. Тяжелым и сложным был этот путь. Зиму 1643-1644 гг. отряд провел в наспех построенном зимовье в верховьях река Зеи. Отряд Юрия Петрова, посланного Поярковым на юг за продовольствием, попал в засаду и с трудом прорвался к своим. Люди, таким образом, были обречены на голод. Более 40 чел. не вынесли суровой зимы и испытаний. Летом 1644 г. казаки впервые появились на берегах Амура, но неудачи и здесь преследовали поярковцев. Попытка построить острог и заняться хлебопашеством не удалась из-за нападения дючеров (нанайцев). Было принято решение возвращаться назад в Якутск. Опасаясь новых нападений, Поярков повторил путь Москвитина, т.е. морской. Плавание на речных судах, неприспособленных к морским переходам, было крайне опасным. Цена этого похода оказалась очень дорогой - из похода вернулись около 30 человек. Даже несмотря на утерю чертежей и описаний пройденного пути (утонули в низовьях р. Майи), сведения, привезенные людьми из отряда Пояркова, давали представление о регионе, климате, жителях и др. Чего стоит только такое заключение: “…Те землицы людны и хлебны и собольны, и всякого зверя много, и хлеба родится много, а те реки рыбны, и государевым ратным людям в той землице хлебной скудости ни в чем не будет”. По возвращении В. Поярков составил первое, основанное на собственных наблюдениях описание Амура, хозяйства населявших его народов. Самым ценным было сообщение поярковцев о том, что почти все амурское население пользуется независимостью, т.е. никому не подчинено.
К сожалению, как и в случае с Москвитиным, должной оценки заслуг Пояркова и его отряда не последовало. В Якутске к тому времени сменился воевода П. Головин и на Пояркова, как “правую руку” бывшего воеводы, смотрели враждебно. В вину ему поставили как людские потери в отряде, так и попытку припрятать часть привезенной пушнины. Очередному герою-первопроходцу ничего не оставалось как покинуть Лену (1648 г.).
Земля сибирская быстро стала пополняться слухами о богатых краях на востоке. И пока царские чиновники решали вопрос об их использовании, сюда потянулись удачливые люди в погоне за прибылью и везением. Одним из таких оказался выходец из сольвычегодских крестьян Ерофей Хабаров. Он промышлял торговлей, ростовщичеством, завел в Усть-Куте соляную варницу, ведал извозными делами, проявляя при этом напористость, энергию, работоспособность, крестьянскую смекалку и целеустремленность. Оказавшись в Якутске, он собрал на личные деньги отряд добровольцев из 70 человек и весной 1649 г. отправился на Амур. В отправке такой экспедиции был материально заинтересован воевода Якутска Дмитрий Францбеков.
И Ерофей бил челом воеводе, чтобы он позволил “ему, Ярофею, идти на реку Амур на своем коште, с охочими людьми, и государевым счастьем тамошние народы покорять, и ясаки с них брать…”.
Хабаров пытался закрепиться мирными средствами, “без всякой драки”, но, встретив сопротивление, вынужден был применить силой. Ему удалось привести под “высокую руку” московского царя пять даурских селений и заложить в 1650 г. русское селение Албазин. Впервые Албазин упоминается в 1650 г., когда отряд Е.Хабарова занял на Верхнем Амуре городок даурского князя Албазы, откуда и появилось название острога. Новый, подлинно русский этап в истории Албазина начался в 1665-1666 гг. когда туда переселилась группа из 84 казаков и крестьян во главе с Никифором Черниговским. Но в 1650 г. справиться с задачей исследования огромного региона малочисленному отряду Хабарова вряд оказалось под силу и ему пришлось вернуться в Якутск за людскими и материальными ресурсами.
Осенью 1651 г. отряд Е. Хабарова, спустившись вниз по течению Амура, остановился ниже устья Уссури и стал строить укрепленное зимовье, получившее название “Ачанский городок”. Весной 1652 г. его осадили маньчжурские войска. После первого столкновения с маньчжурами (русские отстояли свои владения) Е. Хабаров поднялся вверх по Амуру и построил в устье р. Кумары (правый приток Амура) Кумарский острог.
Параллельно со вторым походом отряда Хабарова к Албазину продвигались отряды С.В. Полякова и К.Иванова. От якутских воевод Хабаров привез даурским князьям грамоту, в которой предлагалось местным народам признать власть русского царя и войти в состав России. Многие из них приняли подданство русскому царю и стали платить ясак. Не исключением были стычки и настоящие сражения с местными князьками.
Между тем в отношениях Хабарова с другими предводителями и казаками возникала напряженность. Ерофей Хабаров, опьяненный первыми успехами, намерен был продвигаться дальше на новые места. Поляков, Иванов с единомышленниками не прочь были осесть на пашню и заняться земледелием. К тому же Хабаров успел снискать славу жестокого, беспощадного человека, что вызывало жалобы и нарекания со стороны казаков.
Следует отметить, что проблема взаимоотношений между землепроходцами, оказавшимися на Амуре, трактуется историками неоднозначно. По крайней мере, в соответствии с версией, отразившейся в исторической литературе с середины ХVIII в., Степана Полякова и Константина Иванова представляли в роли “бунтовщиков” и даже грабителей. Позднее под воздействием новых фактов их “реабилитировали”.
Заслуги Полякова и Иванова были настолько весомы, что признавать их грабителями и бунтовщиками было бы крайне несправедливо. Степан Поляков до прибытия на Амур неоднократно избирался в Якутске “житнецким целовальником” (ведал выдачей служилым людям государева жалованья - ржи и соли). Константин Иванов сыграл важную роль в открытии русскими пути от Байкала до верховьев Амура. Да и служба на Амуре для обоих оказалась началом успешной карьеры: “Степан Поляков верстан в дети боярские… по государевой грамоте из конных казаков за даурскую службу”. В дальнейшем ему неоднократно давались ответственные государевы поручения. Весьма успешной оказалась служба К. Иванова. Правительство нашло нужным вручить ему наказную память, в которой амурским казакам запрещалось повторять ошибки Е. Хабарова.
В 1653 г. в даурские земли прибыл посланник царя Алексея Михайловича дворянин Д.И. Зиновьев. Ему было дано задание обобщить сведения о новых землях, о возможностях их освоения и количестве военной силы, необходимой для их обороны. Правительственному чиновнику не понравились ни вольнолюбивые порядки в Приамурье, ни произвол самого Хабарова, о чем поступили жалобы от казаков, арестованных за неподчинение его приказам. Зиновьев вынужден был отстранить Хабарова от командования и даже попытался предать его суду. Для разбирательства конфликта Хабаров и его оппозиция были отправлены в Москву. Точка в этом деле была поставлена лишь в 1656 г. Она отражала двойственный характер трудного решения. С одной стороны, московские правительство не могло недооценивать заслуги талантливого землепроходца, благодаря которому началось присоединение Приамурья к России и заложены предпосылки для хозяйственной деятельности на этой территории. Было решено наградить его званием “сын боярский” и дать земли в Илимском остроге для расширения пашни. С другой стороны, была выработана мера наказания: впредь Хабарова на Амур не допускать и взыскать с него крупные долги. Все это, по мнению исследователя истории освоения русскими Сибири Б.П. Полевого, косвенно доказывает, что в Москве смогли объективно разобраться в истинных причинах возникшего на Камуре конфликта в “войске” Ерофея Хабарова. Управление амурскими казаками было поручено Онуфрию Степанову.
Следовательно, Приамурье от верховьев реки Амур до его устья со всем населением на левобережье к середине ХVII в. было включено в состав Российского государства. Процесс присоединения земель сопровождался постепенным, но неуклонным заселением и освоением их переселенцами из Центральной России по проторенному русскими землепроходцами северо-восточному пути.
Почти одновременно с продвижением русских экспедиций на юг имели продолжение значительные географические открытия на Северо-Востоке Азии и побережье Тихого океана.
К середине ХVII в. любознательные и азартные русские поморы, казаки, рыболовы, охотники, взяв старт на Белом море, прошли с запада на восток вдоль всего побережья Ледовитого океана до реки Колымы. Оставалась “малость” - обогнуть край евразийского материка - Северо-Восточный мыс, или как его называли, “Чукотский Нос”. Что же привлекало этих людей? Простое любопытство и желание узнать, а что дальше - море, земля, пролив между землями? Шагнуть “за горизонт” отважились не многие.
Продвижение русских по р. Лене на север началось сразу же после основания Якутска. Эти походы связаны с именами Ильи Перфильева, Ивана Реброва, Дмитрия Зыряна и др. К выдающимся землепроходческим подвигам мы относим походы Михаила Стадухина, Федота Попова и, особенно, Семена Дежнева. Все они по праву могут разделить лавры этих подвигов. Хотя история, как это часто бывает, определила им разные роли.
Фигура казачьего пятидесятника Стадухина в исторической и географической литературе находится как бы на втором плане после Семена Дежнева. Причиной тому, вероятней всего, является постоянное соперничество этих сильных, незаурядных личностей, стремление Стадухина опередить Дежнева в его плавании на восток от устья
Колымы, а затем повторить путь плавания Дежнева на кочах вдоль побережья Северного ледовитого океана. Судьба свела этих людей в начале 40-х гг. ХVII в. Они вместе служили на Оймяконе, плавали к устью р. Индигирки и морем к устью р. Алазеи, на которой Дмитрием Зыряном был построен острог. Дежнев и Зырян с согласия Стадухина приняли решение идти морем к устью р. Колымы. Первая попытка 1647 г. не увенчалась успехом из-за непроходимых льдов.
Летом 1648 г. отряд из 90 человек, возглавляемый Дежневым, на кочах отправился в путь, оказавшийся невообразимо тяжелым.В условиях бури сначала погибли два коча. Во второй половине сентября 1648 г. Дежнев и его спутники увидели темный и грозный Большой Каменный Нос. Радость открытия была омрачена потерей еще двух судов. Очередная буря выбросила на берег дежневский коч и к анадырскому устью уцелевшие казаки “…холодны и голодны, наги и босы” шли на лыжах десять недель. После прихода на Анадырь в отряде Дежнева осталось 12 человек. Этим двенадцати смельчакам удалось построить речные лодки, пройти некоторое расстояние по р. Анадырь и построить там первый русский острог.
Возникший конфликт между Дежневым и Стадухиным привел к уходу последнего со своими спутниками из Анадырского острога на реку Пенжину, где он находился шесть лет. Дежнев продолжил свои странствия. Ему с товарищами по походам удалось открыть богатейшее лежбище моржей (знаменитую анадырскую моржовую коргу), положившее начало прибыльному для страны промыслу. Дежнев составил чертежи нового края, а также записи о границе березовых и лиственничных лесов на Анадыре, о местах скопления красной рыбы в реке и притоках. Он усиленно собирал и фиксировал сведения о состоянии льдов в море между Анадырем и Большим Каменным Носом. Но самое главное дело его жизни - открытие пролива между Азией и Америкой - можно сравнить с деяниями Колумба или Магеллана.
На Чукотке Дежнев пробыл до мая 1659 г., когда туда прибыл казачий сотник Курбат Иванов и наш герой передал приказные дела на Анадыре. Обратный путь до Якутска, проделанный Дежневым по суше с большим грузом, занял почти три года. С собой он привез столько моржового клыка, что в казне не нашлось достаточно денег, чтобы с ним расплатиться. В 1662 г. Дежнева из Якутска отправили в Москву, где за свои заслуги он получил чин казачьего атамана, а также жалованье за многие годы службы, о которой он писал в одной из челобитных царю: “…И будучи на тех твоих государевых службах, всякую нужду и бедность терпел и сосновую и лиственную кору ел и всякую скверну принимал - двадцать один год”. Его храбрость, выносливость, пытливый ум, скромность и бескорыстное служение Отечеству являются истинным украшением и гордостью нашей дальневосточной и отечественной истории.
Важный вклад в исследование дальневосточных земель внесла экспедиция енисейского воеводы Афанасия Пашкова, который царским указом от 20 июня 1654 г. был назначен воеводой “на Амур-реку в Китайской и Даурской землях”. Ему поручалось строить остроги, укрепляя их крепостями, возводить жилища и амбары для хранения государевых запасов, а местных князей и улусных людей призывать к государевой милости и собирать с них ясак. Особое значение придавалось строительству русской православной церкви. Путь отряда с 600 казаками и служилыми людьми лежал по рекам Енисею, Верхней Тунгуске к Байкалу. Достигнув в 1657 г. р. Шилки, а затем Нерчи, Пашков восстановил заложенный Бекетовым и сожженный тунгусами в1656 г. острог. В отписке 1658 г. Пашков назвал его Верхний Шилкский острог в связи с тем, что его возвели на левом берегу р. Нерчи возле ее впадения в Шилку. Между тем, в 1659 г. в грамоте, посланной из Москвы в Якутск о замене воеводы А.Пашкова, острог назван Нерчинским.
В этом походе в качестве священника участвовал сосланный в Сибирь протопоп Аввакум. После возвращения из “глубочайших пределов” Даурии Аввакум на страницах “Жития” поведал о своем участии в походах даурского воеводы Афанасия Пашкова. Желая уведомить О. Степанова о своем назначении, Пашков отправил на Амур отряд из 30 чел. Однако их ожидало разочарование. На отряд О.Степанова к тому времени напали маньчжуры, в результате чего более 200 казаков были пленены или убиты, в том числе и сам Степанов. Наступило некоторое затишье в притоке русских в Приамурье. Но ненадолго. В 60-х годах ХVII в. вновь построенные остроги вместе с пашнями по приказу из Москвы заносились на карту, которая отправлялась в Сибирь.
В 1659 г. в Москве было принято решение о замене Пашкова на воеводском посту в Даурской земле тобольским сыном боярским Ларионом Толбузиным. Правда, царский указ доставили в Якутск спустя почти два года. Новый воевода, приняв у Пашкова три острога - Нерчинский, Иргенский и Теленбинский - был обеспокоен их малолюдностью. В них оказалось всего 75 человек. Тем не менее, напряженная обстановка в этом регионе, связанная с постоянными набегами маньчжуров на русские остроги и ясачных подданных русского царя, требовала регулярного пополнения гарнизонов даурских острогов служилыми людьми. В конечном итоге, хронический их недостаток в Нерчинском остроге привел к привлечению на службу гулящих и промышленных людей, а также представителей аборигенного населения. Первыми казаками такого происхождения стали два крещеных тунгуса - братья Максим и Яков Ларионовы.
По-прежнему серьезной проблемой для осваиваемых территорий оставался хлеб. Попытка воеводы А.Ф. Пашкова, например, завести в Даурии десятинную пашню, чтобы обеспечить выдачу хлебных окладов служилым людям за счет местного хлеба, успеха не имели. А преемник Пашкова - Л. Толбузин сообщал енисейскому воеводе И. Ржевскому, что “хлеб в Нерчинском остроге и на Иргене озере не родитца”. Первый положительный опыт хлебопашества под Нерчинском имел место при воеводе Ф. Воейкове. Его отписка в Сибирский приказ пронизана нескрываемой радостью по поводу полученного урожая: “велел пахать людишкам своим пашню, и на той, государь, пашне велел я посеять пуд пшеницы, и с того, государь, пуда родилося пшеницы тринадцать пудов…”. Не только урожаем пшеницы мог похвастаться воевода. Почти в таких пропорциях был получен урожай овса, ячменя, гречихи, ржи.
Значение обновленного Пашковым и укрепленного Толбузиным Нерчинского острога с каждым годом все возрастало как в торгово-экономическом, так и в политическом плане. В будущем городу Нерчинску, выросшему на месте острога, выпала историческая миссия оказаться в центре событий, связанных с оформлением юридических отношений между Китаем и Россией. К началу 80-х годов в бассейне Амура проживало не менее 800 чел. русского населения мужского пола (крестьян, промышленников, казаков) и более 300 чел. их семей. Наиболее важным из промыслов в русском Приамурье, как и по всей Сибири, был пушной. Государевым указом (1682 г.) учреждалось Албазинское воеводство на территории Приамурья.
После открытия Дежневым Анадыря и обоснования там русских все чаще стали появляться слухи о земле Камчатской. Первым оказался в северной части Камчатки Михаил Стадухин в 1651 г. Он сообщил о существовании полуострова между Анадырем и р. Пенжиной. Правда, добраться до внутренних районов Камчатки ему не удалось. В 1662 г. до р. Камчатки добрался Иван Рубец, но уже по морю.
Честь исследования и описания Камчатских земель и их присоединения к России принадлежит Владимиру Атласову.
Занимая должность приказчика в Анадырском остроге, Атласов снарядил отряд из 16 казаков под руководством Луки Морозко для исследования Камчатки. Его сведения оказались настолько ценными, что Атласов через год (в 1696 г.) сам отправляется на Камчатку с многочисленным отрядом. Он дошел до р. Камчатки, в устье которой поставил огромный крест в знак присоединения Камчатки к землям Якутского воеводства. Казаки стреляли из пищалей, кидали кверху шапки, целовали землю, плакали и смеялись. За два года участники похода прошли вдоль всего западного побережья полуострова. По его итогам были сделаны подробные описания - “сказки” Атласова, содержащие сведения о природе, богатствах, жителях этой земли.
По сравнению с закованным во льды и погруженным в сумерки Анадырем Камчатка показалась землепроходцам настоящим раем. По возвращении из похода “камчатский Ермак”, как образно окрестил нашего героя впоследствии А.С. Пушкин, был отозван в Москву и награжден чином казачьего головы. В его рассказах уже содержались известия и о Курилах, о чем поговорим позже.
Мы ознакомились с наиболее важными вехами многотрудного пути русских землепроходцев, увенчавшихся открытиями на северо-востоке Азии и побережье Тихого океана в ХVII веке. Они повлекли за собой необходимость решения ряда задач: укрепления достигнутых рубежей, формирования органов управления на местах, поиска устойчивых источников продовольствия, основу которого составляло земледелие, и, наконец, установления взаимоотношений с населением новоприсоединенных регионов.
